Это самая удивительная история войны, которую вы прочтёте.
Long story short.
Перед войной четверо друзей-экстремалов незаконно попали в Чернобыльскую зону отчуждения. Там они хотели походить по слэклайну – стропе, натянутой между заброшенными многоэтажками.
24 февраля проснулись в четыре утра, чтобы позавтракать и начать своё дело, а в пять – началась война. Над ребятами в сторону Киева пролетели дроны, ракеты и истребители.
Костя, Стас, Сергей и Максим – экстремалы из Днепра и Запорожья. Все – рекордсмены Украины по хайлайну и любители острых ощущений (вы можете помнить, как в 2018-м они ходили на стропе между днепровскими башнями).
Друзьям удалось убежать в ЧАЭС, где они три недели прожили в плену вместе с её работниками. Ребята всё это время работали на кухне для сотрудников ЧАЭС. Рядом другие люди готовили и для российских военных, поэтому наши могли немного познакомиться и пообщаться с оккупантами.
Друзьям удалось эвакуироваться вместе с работниками ЧАЭС в Славутич. Там их задержали украинские полицейские и посадили за решётку. Выясняли, кто они такие. После заключения ребята принимали участие в протестах в Славутиче и стояли в очередях за картофелем и мороженой рыбой (это все продукты, которые можно было купить в городе во время оккупации). Потом они всё же нашли способ выехать через поля и леса из Славутича в Киев, который успешно и воплотили в конце марта.
Хеппи-энд.
Краткий сюжет об этой истории вот здесь.
Полный рассказ ребят на два с половиной часа можно послушать в подкасте "Война и MDMA".
Мы пообщались с Костей Карнозой – одним из экстремалов – о самых удивительных моментах всей истории и выводах, которые можно из неё сделать.
Как это происходило?
– На войне многие вопросы решаются на месте. Начальник смены станции Гейко Валентин (которого все называли просто "Валя") оказался очень крутым и мужественным мужчиной. Он выстроил с оккупантами такие отношения, что либо они ведут себя культурно, либо им жопа (п*зда). Поэтому нас и всех работников не трогали.
Какое впечатление от русских?
– Солдаты зомбированы. Спрашивали нас, где нацисты и базы НАТО. Потом понемногу к ним стало доходить, что они оккупанты, а им здесь никто не рад.
Было много бурят. Один из них, работник кухни, сидел на подоконнике во время своего перерыва и читал "1984" Оруэлла. Мы удивились и сделали ему комплимент, типа, "классная книга". Потом эта книга была и у других солдат, но серьезно её никто не читал.
Те же буряты украли у нас две экшн-камеры и поношенные трусы моего друга...
Можно ли с ними как-то взаимодействовать, кроме оружия?
– Ими управляют страх и животные инстинкты. В этом контексте и следует взаимодействовать. До сознания и здравого смысла достучаться нет смысла.
У них нет ни денег, ни времени на что-либо, кроме всратой службы и жалкого образа жизни. Повар, с которым мы познакомились, рассказывал, что его основной мотивацией была ипотека. Он подписал контракт, взял квартиру под какой-то процент и к концу службы должен отрабатывать эти деньги.
Военное руководство рф другого умственного уровня, но у них в голове своя картина мира. Генерал, сопровождавший нашу эвакуацию в Славутич, выступил перед нами с речью, что СССР хоть и распался, но братские народы и россия принесла нам мир. Всё это он говорил на фоне горящего Чернигова. Хотелось дать ему по морде, но у него был автомат…
А как вы получали информацию о ходе событий?
– Интернета там практически не было, поэтому единственным источником информации для нас был украинский телерадиомарафон. Мы называли его "Радио хороших новостей". И его были вынуждены слушать и орки, потому что радио звучало из всех динамиков.
Вообще, я в восторге от нашей информационной политики. Современный мир – информационный. Никакой правды в нём не существует, а только медийная составляющая. И её удалось сделать так, что даже европейские политики, которым очень невыгодно помогать Украине, и те помогали. Весь мир стал на нашу сторону.
Знаете ли вы, сколько радиации получили за этот месяц?
– У каждого из нас были дози (дозиметры – прим. авт.) на шее, которые мы все время носили к телу. Информации по ним ещё нет. Но на входе на кухню был полноростовой дозиметр, поэтому я точно знаю, что ничего оттуда не вынес. В Чернобыльской зоне в среднем уровень радиации втрое ниже, чем в Киеве. Если не рыться в земле, то там в общем-то безопасно.
Как вести себя в подобных экстремальных ситуациях? Какие советы?
– Самое главное в таких ситуациях, я считаю, это верить в себя. Надо верить, что ты способен сделать всё, что угодно. Буквально, надо игнорировать мысли типа "у меня будет паническая атака" и прокручивать вариации на тему "у меня многое получилось и это получится". С того момента, как ты начинаешь верить в себя, у тебя начинает что-нибудь выходить. А то, что не получается, нужно прощать.
Сделали ли для себя какие-нибудь выводы?
– Главный вывод – "Вау, и так можно было!". У нас уникальная история, которая очень хорошо окончилась. Нам много раз повезло: и в том, что мы остались в безопасности, и в том, что мы увидели и почувствовали на себе, и нам за это ничего не было (смеется). Офигенно прогулялись (смеется)
Когда мы победим, хотите ли вернуться и всё же пройти по слэклайну?
– Да, но не верим, что это будет скоро. Москали там хорошо порылись, поэтому туда ещё долго не будут пускать людей. Возможно, даже введут уголовную ответственность за проникновение на территорию зоны, а это не очень приятно. Но мы верим, что с новыми знакомствами у нас получится сделать всё законно. Мы однозначно очень хотим завершить этот проект.
Какие ощущения после приезда? Чем занимаетесь сейчас?
– Я сразу, как приехал в Днепр, стал искать, где ещё себя можно испытать. Сейчас езжу с репортёрами в горячие точки на линию фронта. Также рассматриваю вариант стать тактическим медиком и эвакуировать бойцов. Поэтому мне приключений однозначно не хватило.
