"Мужчина не может воевать на диване": истории днепровцев, столкнувшихся с войной

"Мужчина не может воевать на диване": истории днепровцев, столкнувшихся с войной

Разъярённые, расстроенные и демотивированные: откровенно о том, что чувствуют днепровские мужчины в войну.

Мужчины не имеют права на эмоции. Не могут бояться, паниковать, стесняться. Особенно в войну. Нужно пойти в военкомат, взять в руки ружьё и вперёд защищать свою родину. Звучит просто, и, кажется, понятно.

Но почему-то в жизни всё оказывается сложнее. Кто-то не хочет служить, кому-то отказывают по состоянию здоровья, а те, кто все же попадают на фронт, впадают в депрессию. О том, что действительно в сердцах наших мужчин, расскажем в этом материале.

Александр считал своей священной обязанностью пойти на защиту страны и защищать её до самой смерти. Но… В военкомате ему отказали и посоветовали сидеть дома. Злость и разочарование сменились мотивацией. И неожиданно для себя мужчина стал вникать во вторую профессию.

– В первый день войны я проснулся от взрывов. Живу на Тополе, там рядом аэропорт, поэтому было очень хорошо слышно. Помню, сразу начал читать новости. Пока не был подписан на кучу каналов в телеграмме, пришлось искать инфу "дедовским методом" в гугле.

Я был наивным. За день до начала боевых действий спорил со знакомым и говорил, что войны не будет.

Только смирился с реальностью, начал звонить друзьям со словами, которые, вероятно, говорили все мы в то утро: "Началось". Паники не было. Спокойно принял душ и пошёл снимать деньги. Возле банкомата собралась куча людей. Я стоял-стоял, пока дошла до меня очередь, купюры закончились. Было тяжело не ругаться.

Пошёл на работу. Потому что война-то, конечно, страшная штука, но работать кому-то надо. Я инженер в частной фирме, ни одного человека за время войны у нас не уволили. Компания даже перевела сотрудников "на дом", привезла в дома компьютеры.

А вот у брата на работе сократили 60 человек, а остальным заплатили полставки.

Я не знаю ни одного мужчину , который бы паниковал.

Расскажу одну историю: у меня раньше была "семёрка". И вот однажды утром перед работой заводил её, а она вспыхнула под капотом. Подумал: надо все равно ехать. Достал огнетушитель, погасил, завёл повторно и тронулся. Уже когда добрался, подумал: "Это так опасно было, ведь она могла повторно загореться". Так и с войной – никакой истерики.

На третий день решил идти в терроборону, потому что считаю, что долг каждого мужчины – защищать свою землю. Впрочем, оказалось, что я не пригоден для службы. Мне буквально сказали: "Иди работай и сиди дома".

Я помню, что тогда невероятно расстроился, всем же хочется быть полезными, подумал: "Даже не способен на что-нибудь простое, как взять автомат и защищать страну". Как так? Мои же друзья пошли в ВСУ, они воюют. Но со временем я коренным образом изменил свои взгляды. Сейчас считаю, что есть люди, которые будут полезны на фронте, смогут делать это эффективно, а есть те, кто будет мешать другим. У меня плохое зрение, есть и другие проблемы со здоровьем. А теперь я работаю, плачу налоги и помогаю по мере своих сил.

Например, покупал снаряжение для друзей, которые служат в ВСУ.  Они пишут в мессенджерах, что им нужно я пытаюсь найти и приобрести. А если средств не хватает устраиваю сбор. Я не волонтёр, не люблю это слово. Помогал только знакомым, потому что заметил, что в войну многие спекулируют на этой теме. Знаю человека, у которого зарплата четыре тысячи долларов, а он организует сбор средств на что-то супер недорогое. Выходит какая-то имитация деятельности. 

Фото из личного архива Александра

А иногда ситуация зеркальная: ребята на работе покупали машину, сбрасывали, кто сколько мог. И меня так поразило, что мужчина, зарабатывающий 8 тысяч гривен, 2 из них отдал на тепловизор.

Сам я не люблю об этом говорить, потому что кажется какой-то показухой. На фронт никогда не ездил: все тепловизоры, тактические наушники, бронежилеты отправляли по почте или с попутчиками. 

Война принесла не только негатив в мою жизнь. Решил получать вторую специальность – выбрал IT. На самом деле, я ещё в 2016 году ходил на курсы. Потом забросил. Всё не хватало времени и решительности. А вот теперь пришла война, и это стало знаком: пора что-то менять.

Что я чувствую по отношению к войне? Я точно к ней не привык, постоянно что-то взрывается, кипит какая-то злоба из-за былой наивности. Я, несмотря на события 2014 года, нормально относился к россиянам. Как к людям. Но сейчас, когда их солдаты ворвались к нам в страну...

У нас в свое время был Майдан, наши люди не стали терпеть, а они сидят, значит, их все устраивает, и поддерживают войну.


23 февраля Сергей утром ушёл на работу, он – директор компании, занимающейся документооборотом. Дома, как обычно, ждала жена. Сын уже вырос и завёл свою семью, а три года назад подарил отцу ещё и внука. Но все это оказалось на втором плане уже 24 февраля. Когда 63-летний мужчина решил взять в руки оружие.

– В тот день я проснулся в холодном поту, словно от взрывов. Сразу включил телевизор, и вот новость: бомбят города. Я к окну: а там валит дым со стороны аэропорта.

Откровенно говоря, не ожидал, что может дойти до такого безумия. Ещё вчера казалось: это очередная попытка России повлиять на Украину и мировое сообщество – просто испугать, добиться своего. А здесь – полномасштабная война уровня Второй мировой. Тогда почувствовал такую ​​тревогу, какое-то смятение, но паникой я это назвать не могу.

На второй-третий день в семье был разговор, что внука и наших женщин необходимо отправить в безопасное место. Но, наконец, решили оставаться в Днепре и держаться вместе.

Я никогда не был безразличен к судьбе своей страны, в 90-х стал депутатом в горсовете: хотелось сменить власть, чтобы ушли коммунисты. И с тех пор позиция моя оставалась активной, у меня не было вопроса, нужно ли идти на Майдан, так же и сейчас. С начала марта стал в ряды терробороны.

Я думаю так: вероятность того, что война может докатиться до Днепра, равна нулю, но готовность наша должна быть максимальной.

Мужчина не может воевать на диване. Несмотря на то, что я в ТрО,  выполняю свои обязанности на работе и провожу вечера с семьей. Первые недели давались сложно, я даже не ожидал, что тренировки будут такого уровня, по крайней мере, когда служил в советской армии – таких упражнений там не помню. Сейчас постоянно отрабатываем боевое согласование, тактическую медицину, зачистку помещений. Здесь больше упор на работу с оружием в разных условиях: в городе, поле, лесу. И в отличие от СССР, совсем нет строевой подготовки. Утешаюсь, ведь мне удаётся не отставать от молодых. Хотя после первых дней патруля вообще ног не чувствовал. Каждый раз ходили по 10 километров. 

Фото из личного архива Сергея

Наша задача: следить за спокойствием в самых людных местах: на улицах, в парках и скверах. В начале войны искали подозрительных людей, что-то снимающих, оставляющих метки наводчиков. Мы их задерживали, передавали полиции. И они действительно оказывались шпионами! А в последнее время патрулируем вместе с полицией, это вроде бы усиление правоохранительных органов. Стали ходить с оружием, и соответственно это сильнее влияет на людей. Каждый день к нам подходят и благодарят за работу. Это очень приятно. А один мальчик подошёл в парке и стал предлагать нам свои игрушки – боевых роботов. Видимо, решил, что терробороне они нужны. Хороший ребенок. 

Страха я не чувствую, только какую-то ярость. Если, не дай бог, дойдёт дело до боев, мы себя жалеть не будем – это точно.


Фото из личного архива Марка.
Если что, носит комический характер.

Марк – ещё совсем молодой парень, только что окончивший университет. После учебы устроился работать на Укрпочту. Вдруг началась война. Он бросил работу и тайком от мамы – чтобы она не стала отговаривать – ушёл на фронт.

– В первый день войны мы отдыхали с компанией на Тополе, проснулись резко, услышали шум. Где-то в пять утра что-то взорвалось рядом. Первая мысль была, что стукнулась чья-то машина. Паники особой не было. Единственное, что тогда хотелось: еще хоть чуть-чуть поспать.

Уезжать из Днепра? Ни мыслей таких, ни желания не было. А что это даст? Что изменит? С моей семьей всё хорошо. Мать и сестры в первые дни уехали за границу – неделю пробыли в Польше, потом в Германии – там у нас родственники. Погостили пару месяцев, точно не помню, здесь время идёт очень специфически (сейчас Марк на фронте – прим. ред.). Но уже вернулись. Отчасти потому, что соскучились, но ещё и потому, что в городе более-менее спокойно и можно чем-нибудь помочь.

А отец с первых дней войны и поныне занимается волонтёрством: помогает беженцам находить жилье, даже организует машины, которые вывозят людей. Также переправляет туда гуманитарку и продукты.

Я решил идти в ВСУ, потому что не видел смысла сидеть дома. Рано или поздно меня все равно призвали бы в военкомат, а так пошёл добровольно. Почти сразу, когда началась война. Правда, подождал, пока мать с сестрами уедут, чтобы не паниковали и не отговаривали Когда мама узнала, была, мягко говоря, не в восторге, но в конце концов поняла. Оба надеемся, что вернусь живым.

Отец поддержал моё решение.

У нас батальон – ребята из Днепра. Все новобранцы и добровольцы. Контингент очень разнообразный. Хотя нас обучили: приезжали сюда специалисты по медицине, стрельбе, сапёрному ремеслу. Мы не чисто "сырые", какое-то представление о тактике имеем.

Сейчас у нас повестка дня такая: подъём, зарядка, завтрак. И за лопаты – обустраивать позиции. Если не себе, то тем, кто будет после нас. Несколько раз переезжали. Сейчас закрепились на время. Это выматывает физически и эмоционально – ежедневная, однотипная работа.

Влияет усталость: здорового отдыха у нас нет в принципе. Разве что сон, и то ломаный – из-за дежурств. И жара добивает. Ходим полувареные. 

Что помогает держаться? Понимание, зачем мы здесь.

По документам мы чуть ли не спецназ, а по факту – стройбат. Хотя есть постоянная угроза жизни. Мы находимся в 15 километрах от линии фронта. Мимо нас проезжают артиллеристы и другие военные. Несколько раз в наших районных позициях задерживали ДРГ. Враги пытались прорываться, но что-то у них пошло не по плану.

В боевых действиях мы не участвовали, на задачах были как конвой и охрана. Несколько раз выходили на поиски лётчиков.

Фото из личного архива Марка

Пожалел, что пошел на войну? Нет, это дело нужное. И просто сидеть отсиживаться – такого варианта у меня не было.

Каждый вечер пытаюсь звонить родным. Они очень грустят, ждут, когда я приеду увидеться хотя бы на пару дней. Уже предчувствую, как я буду рассказывать о своих приключениях и травить военные басни.

Поделиться: