Город с дополненной реальностью: гостиница «Парус»

Город с дополненной реальностью: гостиница «Парус»

Художественная группа Fantastic Little Splash о своём 30-минутном фильме «конкретний і неясний».

В июне в Днепре вышел фильм о заброшенной гостинице «Парус», десятилетиями возвышающейся над обрывом реки и над подсознанием местных жителей. Его сняли с помощью гранта «Культурной столицы». Авторы, Валерия Мальченко и Александр Ганц, говорят, что фильм получился совсем не о «Парусе». 

Лера, Рика (автор интервью) и Саша в днепровском речпорту. Он тоже заброшен, и это место находится недалеко от гостиницы "Парус"

Рика: О чём же он всё-таки?

Саша: У фильма много смысловых, сюжетных слоёв. На самом верху находится история о здании «Паруса»: как его построили, что с ним случилось, почему ничего не заработало и что с ним происходит сейчас. Следующий слой — это история, характерная не только для днепровских зданий, которые остались после «совка». Над ними —  какое-то мутное брожение: разбирать или нет, памятник или не памятник. Такие объекты есть во всех постсоветских странах.

Лера: То есть это история о смене поколений.

Саша: Не только. Парус не выглядит как порождение «совка», он выглядит как пограничная вещь, которая возникла в момент распада. Отчасти он ― символ этого перехода. Самый глубокий сюжетный слой — о том, как общество совершает бессознательные действия, чтобы решить свои проблемы.

То есть «Парус» — это рефлексия о людях?

Саша: Да. Мы подошли к этому через саму работу над фильмом. Изначально мы видели общую картину, просто фишку, что с ним все фоткаются, хоть это и недострой. А потом мы начали снимать всех причастных людей. Было около 20 спикеров, но многие не вошли в фильм, потому что повторяли то, что говорили другие.

Лера: Какая-то мистическая история. Именно это состояние collective dreaming мы хотели захватить и передать в фильме.

Парус — это повод для разговора, но он не является стержнем этой истории.

Для меня это ещё и история о потере возможности ориентирования, поэтому в фильме за кадром звучат выдержки из эссе Вилема Флюссера «О проецировании».

Этот фильм ваш личный интерес или социальная история?

Лера: И то, и то, плюс исследовательский интерес. Началось всё с «приступа абстрагирования», когда ты понимаешь, что есть большой город, много людей, которые фотографируются на фоне «какой-то недостроенной штуки». Они её печатают на открытках, на магнитах, на футболках, и вокруг неё холивар на тему «Это символ города или нет?». Для каждого Парус свой: для кого-то это символ патриотизма, для кого-то — героическое прошлое Днепропетровска. Для кого-то — история о заброшке.

Главный художник города в проекте фирменного шрифта отсылается к гостинице Парус (буква Д в «Дніпро Сіті»). Также мы стали замечать, что люди пытаются достроить Парус в своём воображении: появляются разные мемы на эту тему, календари с изображением гостиницы в «рабочем виде».

Всё это казалось нам странным: недостроенная громадина, которая не работала ни дня, имеет такое значение.

Саша: Мы обратили внимание на ажиотаж вокруг Паруса и решили снять об этом фильм, потому что через объектив мы могли отдалиться и оценить ситуацию непредвзято.

Мы увидели, что отношение к Парусу «окаменелое»: 20-30 лет перед нами какой-то недостроенный дом, достопримечательность, но не достопримечательность. Люди к нему уже привыкли, теперь он — часть городского ландшафта, без которого не было бы привычного образа Днепра.

Лера: Я выросла в доме напротив Паруса. Я — человек, о котором в фильме говорит социолог Любовь Чернова: «выросли дети, для которых Парус — это как река, гора, часть природы». Мои родители ещё помнят набережную без Паруса, даже в семейном альбоме есть эти фотографии, но для меня это часть природы, место, возле которого папа ловил рыбу.

Это история не об архитектурном объекте, а о медиуме: преобразовывая это здание, люди через него общаются друг с другом. Парус ― это как дополненная реальность, только в реальном мире: здание влияет на людей, люди влияют на него. Вокруг здания, в которое нельзя войти, формируется публичное пространство.

Саша: Я даже помню, что мне в детстве снился сон: Парус достроили и он работает, Речпорт работает, и ходят корабли.

Как снимали фильм?

Лера: У нас не было сценария. Мы ходили и собирали кадры. Мне кажется, в этом и есть прелесть документалистики по сравнению с постановочным кино: ты нечаянно можешь стать свидетелем чего-то необычного. Если ты открыт к таким явлениям, то вы с ними встречаетесь, и они разрешают тебе себя снять, а потом люди спрашивают: «А это что, постановочные кадры?».

Саша: Мы наснимали видео где-то на 700 ГБ. В фильме использовали только пятую часть.

Почему в фильме нет кадров внутри Паруса?

Саша: Вначале мы думали снимать внутри, но нам не удалось договориться с компанией, которая владеет зданием, а самим лезть через забор с техникой мимо собак и охранника ― не очень. Сначала мы расстроились, но потом подумали, что Парус ― это, по сути, обычная заброшка с исписанными стенами. 

У нас не получилось бы снять гостиницу изнутри лучше, чем это делают экстремалы, которые там лазят и исследуют здание. Классно, когда ты посмотрел фильм, а потом можешь найти кучу дополнительного материала, который снял кто-то другой.

Лера, ты же практически всю жизнь занимаешься журналистикой. Как часто ты встречаешь материалы о Парусе?

Лера: В журналистской работе постоянно сталкиваешься с Парусом, это уже городская легенда. Чаще всего в новостях всплывают сюжеты о жертвах, журналисты любят подавать гостиницу в таком свете. Мне кажется, это неэтично. Если ты называешь что-то классическим местом самоубийств, то это способствует увеличению их количества. Мы не стали развивать эту тему в фильме, потому что это немного другая история.

С появлением нового мэра и его команды Парус представляется как героическое задание, с которым пытаются что-то сделать. Мне это кажется забавным: Парус – один из нереализованных подвигов Геракла в Днепре.

При этом нет нормального диалога о том, что с ним нужно сделать: то ли разрушить, то ли достроить.

Часть разрушить, часть достроить?

Лера: Кстати, один из архитекторов предлагал сделать иллюминацию Парусу, чтобы он выглядел как работающий. 

По-моему, финал вашей работы тоже вышел «конкретным и неясным», как и название самого фильма.

Лера: Да, так и есть. Я так понимаю, многие люди ждали конкретного ответа, решения проблемы. В этом как раз суть наших людей: после одного из показов они начали спрашивать, что там за суды, требовали прокомментировать юридическую сторону ситуации.

Представляю альтернативный  последний кадр, где вы в касках решаете достроить Парус.

Лера: Да, типа мы настолько прониклись идеей, что решили сами взяться за достраивание.

Люди конкретно спрашивали: «Где вывод? Кто плохой?» А мы им отвечали, что предоставили разные точки зрения, чтобы решение каждый принял сам.

У нас такая же история была, когда мы снимали «Метро». «Парус», по сравнению с «Метро», очень конкретный фильм. «Метро» вообще ни о чём (улыбается). Была критика, что «режиссёры не попытались найти ответ на проблемный вопрос». У нас и не было такой цели, мы хотели захватить атмосферу, её ретранслировать.

Как появилось название фильма?

Лера: Мы вдохновлялись разными штуками, и например, графикой видеоигр Sony PlayStation 1: всё такое квадратное, но похожее на настоящее.

Саша: Нам нравилась сама эстетика: своеобразная 3D-графика с low poly моделями, размазанными текстурами, лицами.

Лера: Саша пытался словами описать, в чём эстетика этой графики, и он говорит: «Понимаешь, она такая конкретная и неясная одновременно». Я сказала: «Это оно! Мы должны так назвать фильм».

Покликайте по полосе прокрутки - это пример той самой «конкретной и неясной» 3D-графики

Почему вы выбрали 3D-графику? Как проходила ваша работа в 3D-программах?

Саша: Нам очень нравится 3D графика как инструмент. Мы использовали технологию фотограмметрии: делали сотни фотографий Паруса с разных ракурсов и загружали их в программы, которые создают 3D-модели объектов по их фотографиям.
Использовали программы AutoDesk ReCap и Agisoft. Потом загрузили полученный результат в программу Cinema 4D для создания анимации. Оттуда — в After Effects и для постобработки.

Эксперименты с собственными портретами

Другие 3D-объекты, например, финальную сцену хаоса, мы делали с нуля. А чтобы сделать сцену с антиформой Паруса, мы взяли чертежи здания и с их помощью создали его упрощенную модель.

С фотограмметрией мы работаем с самого начала нашей творческой деятельности. Нам нравится сам инструмент, когда компьютер показывает, как он видит тебя или другой объект, как он пытается понять твой мир и создать его модель. Результаты не очень прогнозированные — поэтому очень интересно. Это как исследование. Моделирование с нуля уже больше похоже на обычную монотонную работу. Нам это тоже нравится, но уходит много сил и времени. Некоторые моменты по 20 секунд требуют месяца работы.

Лера: Сама история о созданных 3D-моделях отображает суть фильма. В эссе, которое цитируется в фильме, речь идёт в том числе о переходе человека от процесса симулирования реальности к созданию реальности с нуля. Сегодня каждый может создать свою альтернативную реальность.

Некоторые люди спрашивали: «Вы, наверное, использовали это эссе, просто чтобы было интересненько, но непонятно?» Но там есть идея, которая, как нам кажется, очень перекликается идеей фильма. По сути, все мы люди, которые видят в Парусе что-то своё: мы занимаемся его проецированием. Здесь также о пугающей человека ситуации — страхе утраты реальности.

Почему феномен разрушенных зданий интересен людям?

Саша: Я думаю, сама незавершенность притягивает. Часто это секрет хороших сюжетов, когда нет какого-то конкретного решения, и человеку хочется его завершить.

Лера: Это находит отображение в комментарии гештальт-терапевта, у которой мы брали интервью. Гештальт-терапия отталкивается от идеи, что человек фиксирует своё внимание на незавершенных процессах и явлениях.

Были сложности, когда вы задавали людям вопросы о Парусе в интервью?

Саша: Некоторые думали, что наш фильм ― политический заказ.

Лера: Другие считали, что мы хотели снять героический эпос о том, как гостиница стала символом сопротивления.

Очень часто в начале интервью нам приходилось объяснять, что нас поддерживает «Культурная столица», но нам никто не указывает, что и как делать, что этот фильм ― наша собственная идея.

Сложно было брать интервью у главного архитектора. Парус ― это его детище, за которое он переживает. Его было трудно уговорить на комментарии, и в какой-то момент мы смирились с тем, что его не будет в фильме. Сейчас я понимаю, что без этого интервью фильма бы не было.

Кадр из фильма "Парус"

Ещё сложность была в том, что мы искали какие-то неординарные точки зрения. Мы искали невероятные комментарии, в которых люди проговорили бы те идеи, которые были у нас в голове. Потом я поняла, что для того же мы и снимаем фильм, чтобы свою идею выразить. Необязательно, чтобы её кто-то проговорил.

То есть выходит, что самый подходящий комментарий, который вы ожидали, – это эссе Флюссера?

Лера: Да. Я понимаю, что эссе усложняет восприятие, но оно добавляет нужное измерение, которого мне не хватало.

Есть ли ещё места в городе, которые вы хотели бы снять?

Лера: Мы не можем сейчас ответить на этот вопрос, потому что Парус — это наш самый большой и продолжительный проект, мы над ним работали год. Мы устали. Но в Днепре очень много интересных мест, контрастных историй, и если не терять исследовательский интерес, то можно многое найти.

Есть ли особенности в работе с днепровской городской средой?

Лера: Парадоксальная ситуация: в одном городе может существовать ЖМ «Коммунар», работа современного художника Олафура Элиассона на заводе Интерпайп и станция метро, которую может спроектировать бюро Захи Хадид. Эти странности мне интересны. Интереснее, чем старые европейские города, где все домики правильные, нельзя вешать шторы и черепица должна быть красной. Мне интересно жить в «диком» и «грязном» городе со всеми этими странными, нереалистичными объектами.

Upd. Фильм выложили в свободный доступ через год после премьеры:

Поделиться: